Но сейчас ей хотелось заплакать именно от счастья.
Конечно, она злилась на себя, что сама попалась в расставленную ею для мужчины ловушку. Но все-таки победа была за ней. Разве не она заставила его трепетать от желания и клясться в вечной любви? Сабина услышала, как он говорит – хрипло, задыхаясь, весь во власти нового прилива страсти:
– Я не знаю, кто ты. Я хочу называть тебя по имени – и в постели, и дома, везде… Мне противна твоя театральная маска и твое сценическое имя. Я бы назвал так свою охотничью борзую, а не тебя. Назови мне свое настоящее имя!
– Я не назову его тебе сейчас. Подожди до рассвета. С восходом солнца я обещаю, Гаррет, ты его узнаешь.
– Зачем ждать? – Он снова приласкал ее. – Предупреждаю, я ревнивый любовник. Ты должна принадлежать мне одному и никому другому…
Как бы просто было сейчас признаться ему в том, что она его жена, и навсегда распрощаться с псевдонимом Пламенная! Но слова признания замерли у нее на устах. Вместо этого Гаррет услышал:
– Я принадлежу тебе всю эту ночь до утра. Я ничего не обещаю тебе в будущем.
Он не осознал значимости произнесенных ею слов и рассмеялся, уверенный, что жаркие объятия в постели уже скрепили их прочными цепями.
– Ты никуда не денешься от меня, – самоуверенно сказал он. – Мы найдем друг друга даже в самую страшную бурю и вновь будем вместе.
– А что нас ждет? Ты знатный вельможа, близкий ко двору, а я лишь актриса. Осмелишься ли ты представить меня своему монарху? Хватит ли у тебя воли сделать меня герцогиней?
– Да! – ни секунды не колеблясь, сказал он.
Гаррет спрыгнул с постели и опустился на колени перед лежащей на кровати Сабиной. Обнаженный и целующий ее руки, он производил комичное впечатление. Такую сцену Сабина задорого бы продала Жаку. Но она не позволила себе улыбнуться.
– Да! – продолжал Гаррет. – Я представлю тебя нашему королю Карлу и сделаю тебя герцогиней, потому что хочу обладать тобой всегда!
Сабина знала цену такого заявления, произнесенного знатным дворянином. Пусть даже он стоит на коленях голый, пусть его обуревает желание – он должен быть верен своему слову.
Она едва не сказала ему всей правды, но воспоминания об ужасах, пережитых по его вине, остановили ее. Слишком много причин было у нее не доверять любовным речам герцога.
Сабина вспомнила, как при вспышке молнии мелькнуло перед ней искаженное ужасом лицо верной Tea, словно ожили всадники, скачущие по берегу бурной реки… Он прислал их. Он!
Ночи, казалось, не будет конца. Сабина не могла сдержать ни себя, ни его страсть. Они еще раз слились в одно целое, утоляя желание, после чего Гаррет уснул, а она тоже на короткое время забылась сном. Ей было очень грустно, что времени осталось так мало.
Чуть только за окном посветлело, Сабина тихонько выскользнула из его объятий, опустила босые ноги на холодный пол и подбежала к столику, где стояли бокалы и бутылки вина.
Гаррет проснулся и залюбовался неотразимой прелестью ее наготы.
– Ты гораздо красивее без платья, чем во всех своих нарядах!
Сабина улыбнулась в ответ на его ласковые слова и вернулась с двумя бокалами, полными вина.
– Произнеси тост! – предложила она.
– Тост? Я не знаю, какой… – растерялся Гаррет. – Скажи лучше ты!
– Хорошо. Я скажу… Чтобы не было больше никаких секретов между нами, Гаррет!
– Все так таинственно… – Он попробовал вино. Оно показалось ему горьковатым на вкус, но Гаррет выпил бокал до дна.
– Когда ты возвращаешься в Англию? – спросила Сабина.
Он внезапно почувствовал какую-то нерешительность.
– Когда… ты… скажешь. Только с тобой вместе…
Она легла на него и укрыла своим телом, словно мягким покрывалом.
Гаррету показалось, что комната вдруг превратилась в ярмарочную карусель, на которой он катался ребенком. Стены, потолок, склоненное над ним лицо Сабины – все закрутилось перед его глазами.
– Прости… – пробормотал Гаррет и провалился в небытие.
Сабина нежно поцеловала уснувшего Гаррета в губы. Вкус поцелуя напомнил ей безумства прошедшей ночи. Потом она второпях начала одеваться. Но ее взгляд все время возвращался к Гаррету. Его мускулистое тело, доставившее ей столько наслаждения, было распростерто на постели. Он, грубый, мощный мужчина, спал, как невинный ребенок. Она захотела поцеловать его еще в последний раз. Вкус смешанного со снотворным вина запечатлелся на ее губах.
– Как я люблю тебя! Но ты узнаешь об этом, лишь когда проснешься!
Сабина положила письмо и фамильный перстень герцогов Бальморо на подушку возле лица спящего. Неужели, когда они встретятся вновь, любовь, которую она видела в его глазах в эту ночь, обернется ненавистью?
Ей так не хотелось покидать этот приют любви, отрываться от него… Сабина погладила рукой его грудь, чтобы сохранить память о наслаждении, которое она испытала.
– Ты многое узнаешь, дорогой, вернувшись из мира снов. Может быть, враги, разорвавшие нашу связь, сгинут, как ночная дьявольская нечисть, – прошептала она.
Солнце уже убрало черноту с неба и золотилось над крышами домов, когда Сабина подкатила в экипаже к дому Баллярдов. Расстроенная Мари встретила ее со слезами на глазах. Обнявшись, обе женщины заплакали.
– Я знала, что когда-то наступит этот роковой день, и ты покинешь нас.
– Дорогая Мари! Мы с Ричардом всю жизнь будем благодарны вам за то, что вы сделали для нас, – всхлипывая, призналась Сабина.
– Я рада, что ты не расстаешься с Изабель. Куда ей деваться, одинокой старухе?
Ричард возник внезапно из-за пышных юбок Мари.
– Когда я стану лордом Вудбриджем, то приглашу вашу труппу и устрою настоящий театр для месье Жака.
– До этого времени нам слишком долго ждать… – Мари снова прослезилась. – Нам было так хорошо вместе! Когда ты станешь взрослым, ты забудешь о нас.
– Никогда! – заявила Сабина. – То, что вы сделали для нас с Ричардом, не останется без вознаграждения. Бог на небесах все видит и отплатит вам сторицей. А на этой грешной земле вас вознагражу я.
Ричард снова вмешался в разговор взрослых:
– Моя сестра раздает обещания очень щедро, но я, как мужчина, скажу коротко. Я не забуду про вас, мадам Мари. Мы одна семья.
Мари была в восторге от заявления маленького Ричарда.
– Вы подадите нам весточку, что с вами все благополучно? А то мы будем тревожиться.
– Конечно. Только поклянись мне, Мари, что никто не узнает, где мы укрылись, – попросила Сабина.
– Мой рот будет на замке. На днях мы с театром отправляемся во Флоренцию, а по возвращении в Париж скажем, что Пламенная оставила сцену.
Жак, заслышав голоса в прихожей, спустился из спальни. Сабина была рада оказаться в его дружеских объятиях.
